На дворе — май 2025-го. Я наконец расчехляю десятый в истории «Музыкального Викинга» список лучших альбомов ушедшего года. Десятый и, возможно, последний.
Я не сразу выкупил миловидность музыки Портера Робинсона. Предыдущий Nurture казался приторной версией и без того сладеньких Kero Kero Bonito. SMILE! 😀 гораздо доступнее в том, что содержит в себе просто-напросто песни, но именно поэтому он достоин широкого внимания.
Миллениал Робинсон зачинает с аркадной восьмибитовой музыки, а в заглавии альбома и композиции «Knock Yourself Out XD» использует никому уже не нужные эмотиконы, чем завлекает людей постарше. Как тут не поностальгируешь по временам, когда топал своими конверсами по плиткам со стрелочками на платформе Dance Dance Revolution. Однако есть в Портере что-то от зумеров, что видно в приземленных и конкретных текстах с отсылками на YouTube, Тейлор Свифт и Pitchfork, называющим его новым большим исполнителем. Естественно, делается это в шутку. И это хорошо. Нам нужны музыканты, которые не воспринимают себя всерьез. Вместо того чтобы превращаться в диву, Портер посмеивается над тем, насколько абсурдно то, что его электропопсовую жвачку кто-то воспринимает всерьез, слушает и поет. А петь хочется, потому что на SMILE! 😀 запоминается абсолютно все.
Тайлер — совершенно не мой исполнитель, но трудно не заметить, как много работы он проделал над Chromakopia. Серьезная тематика представлена в несерьезной обертке уже прижившегося хип-хопа/соула. В музыке Тайлера я всегда находил угрозу, будь то в наступающих битах или шепоте со стартового «St. Chroma». Но в этот раз альбом повествует о страхах любого человека, достигшего тридцатилетия: ответственность, жилье, работа… незапланированная беременность…
Тайлер как будто бы впервые предстает в своем реальном обличье и рассказывает об уроках жизни, привитым его мамой (да, в начале «Hey Jane» она даже советует использовать презервативы), но делает это все равно с долей иронии. Например, «Darling, I» встречает нас приятным попсовым чиллом, но на нем мужчина узнает, что в его возрасте уже не нормально влюбляться в кого попало и когда попало, а пора бы уже завести семью навек. А «Judge Judy» — песня про интрижку с красоткой-фетишисткой — заканчивается тем, что она умирает от смертельной болезни. И так получается, что счастливые концовки — только для сопливых фильмов, а в жизни как правило все паршиво, но ее можно встречать со стоическим юмором, как это делает Chromakopia.
Ирландцы продолжают шоколадную чехарду: горький Dogrel, воздушный A Hero’s Death, темный Skinty Fia и вот теперь молочный Romance. Хотя обычно от пост-панковых исполнителей с такой плодовитостью ожидают одно и то же. Не такой полноценный, как предшественник Skinty Fia, Romance показывает, что потенциал группы раскрывается в вокальном диапазоне Гриана Чаттена. Он может в любой момент переключиться с фальцета на угрожающий рев, как настоящий ирландец, сменивший пиво в пабе на махание кулаками снаружи.
Первая половина с бомбезно-припевочным «Starbuster» и пугливым «Here’s The Thing» тащит альбом. Дальше похуже, но заряд слишком хороший и шлейф лучших песен года остается до конца прослушивания. Остальные треки тоже ничего, но никогда не знаешь, что будет дальше. Канва постоянно меняется, как подросток, который один день кажется неисправимым экстравертом, а на следующий превращается в мечтательного и таинственного недотрогу.
Главная жалоба к долгожданному (и это слово в отношении The Cure — не преувеличение, а преуменьшение) альбому Роберта Смита и компании — непозволительно длинные вступления. Кажется, что он так никогда не запоет и настоящий альбом придется ждать еще дольше или отправить СМС на короткий номер. В крохотной бургерной (где, впрочем, у обслуги потрясающий музыкальный вкус и быстрая подача) передо мной уже кладут первое блюдо, а вступление в «Alone» никак не заканчивается.
Но не проходит и четырех минут, как Смит открывает рот и мы прощаем все. От медленного течения трека и вокала, раздирающего от счастья, накатывают слезы. Отпускает где-то в середине более бодрого «A Fragile Thing», а после «Warsong», которое сыграли The Scorpions, научившиеся шугейзу, осталось всего четыре трека, после чего в аудитории снова слышны всхлипы. К счастью, в загашнике The Cure еще завалялся почти рок-н-ролльный «Drone:Nodrone», после которого можно простить еще шесть инструментальных минут «Endsong». Songs of a Lost World — отличное упражнение в отложенном, но стоящем удовольствии.
Необычный пик #1.
Несмотря на то что «Музыкальный Викинг» зациклен больше всего на инди-исполнителях, читатели знают, что в местные списки частенько наведывается попса и в последнее время даже хип-хоп — жанр, ужасно далекий от меня. Но вот «тяжесть» попадает еще реже, потому что наслаждаться ею мои ушки либо еще не научились, либо наотрез отказываются. В индустрии частенько подсвечиваются непробиваемый нойз и непонятный хардкор, но я никак не могу понять, как их оценивать. После God’s Country ужасно не хотелось слушать новый альбом Chat Pile, снова получивший знак качества, но включил я его не зря.
Как-никак на Cool World прослушиваются мелодии. От них, правда, хочется зарыться на самое дно, подальше ото всех от стыда («Shame»), причем стыдно не за себя, а за мир вокруг. Да, Рейган Буш поет самым грязным и склизким голосом, который в обществе приняли бы за свинский, но свиньи в данном случае — все остальные. Причем, согласно сдвоенным трекам «Camcorder» и (особенно хорошему) «Tape», люди записывают все трагедии на камеры и диктофоны, но ничего с ними делают. Chat Pile утверждают, что точно так же в сторонке стоит Бог и просто смотрит.
Необычный пик #2.
Мне видимо никогда не суждено посмотреть фильм Луки Гуаданьино. Жизнь как-то оберегает. И даже фильм про мой любимый теннис был забракован присутствием Зендеи. Но я не мог не заметить, что в комнате кино-ютубера Карстена Ранквиста на почетном месте стоит виниловая пластинка с саундтреком к «Претендентам». И правильно, что стоит.
Как бы быстро ни шел фильм, ни бежал Усэйн Болт, ни догонял мяч Карлос Алькарас, биты Резнора/Росса все равно быстрее. Challengers (Original Score) — самый настоящий техно-движ. Так и хочется семенить ногами и махать ракеткой.
Обычно каждая моя пробежка сопровождается 45:33 от LCD Soundsystem, но ему возможно придется подвинуться. Здесь даже есть своя версия «Yeah», только в 10 раз круче. Шутка.
Необычный пик #3. Хотя чего может быть необычного в пятичасовом альбоме?
Мне всегда нравилось творчество Николаса Джаара, но включите мне любого электронщика и я буду одинаково заворожен. Проблема в слове «одинаково»: если ты всегда заворожен, значит ты никогда не заворожен. Ну, классные пиликания иногда чешут зоны мозга, которые никто давно не расчесывал. Но эти моменты очень быстро улетучиваются и не всегда стоят того.
Archivos de Radio Piedras — это ни на что не похожее коллажное чудо. Первые семнадцать треков занимает радиопостановка с голосами ведущего, репортера и интервьюируемых гостей. Перевод наговоренного текста можно даже прочитать здесь. Речь в основном идет о смерти некоей Салинас Хасбун — собирательного образа бабушек Николаса.
Первая половина Archivos — это минута молчания, которая никак не хочет заканчиваться и не хочет молчать. Остальные тридцать два (!) трека проходят как в тумане, но выключать их не поворачивается рука, раз уж столько времени было вложено в этот альбом. Времени, но не усилий, потому что, даже не понимая драматических перипетий радиопередачи, испано-не-говорящий слушатель понимает масштаб скорби и гуманистический посыл, настаивающий на том, что жизнь каждого человека достойна такой памяти после его смерти.
Если посмотреть на все три альбома этой британской исполнительницы в вакууме, кажется, что в ней нет ничего особенного. Ее приятный образ выстраивается из мелочей, по капельке в капельнице: необычное имя, привлекательная обложка, шершавые гитары на фоне таинственного голоса, который, несмотря на свою глубину, был создан для аудиокниг и колыбельных (напрашивается сравнение с Шаде). Даже если Нилюфер продолжит записывать средненькие альбомы, я все равно буду ее слушать, хотя бы потому что она, стоя на страже британского инди, не шепчет и не уходит в бедрум-поп или еще чего хуже.
Ее дебютный Miss Universe попал в список лучших альбомов 2019 года за необычную концептуальность; на втором PAINLESS воссияли два великолепнейших «stabilise» и «midnight sun», да так, что все остальные песни померкли; на Method Actor — шашки наголо, блокноты открыты, слова льются ручьем. Студенты музыкальных колледжей наверняка разберут его на сувениры: несмотря на кажущуюся простоту и оммаж на грязно-сентиментальные баллады 90-х вроде «Method Actor», зацепиться можно за любой перкуссионный свист (см. «Mutations») и в ожидании его переслушивать песню снова и снова.
Необычный пик #4 (и последний).
Не люблю вестись на поводу у Pitchfork, потому что не все продвигаемые ими исполнители оправдывают продвижение на (пусть и увядающей, но) платформе, считающей себя законодателем моды. Послушав в 2021 году Space 1.8, я понял, что круг моих музыкальных интересов никогда не пересечется с ареалом Налы Синефро на диаграмме Венна. Я уже готов был отправить топ-20, не ознакомившись с этим молочно-розовым, изящным слиянием ню-джаза с наипростейшим эмбиентным сопровождением синтезатора. Хорошо, что не отправил.
Даже у человека, который на дух не переносит классическую музыку, бывают моменты, когда от симфонической композиции йокает сердце. На Endlessness это ощущение не покидает никогда. С самого начала «Continuum 1» вы знакомитесь с саксофоном, но потом нисколько не сожалеете (и не замечаете), что он уже пропал, и теперь ваши уши щекочут перкуссии. Чем дальше (начиная с «Continuum 4»), тем больше вокруг вас появляется кнопочек, на которые хочется понажимать, пока вы не оказываетесь в космической капсуле, оставаясь при этом на Земле. Непередаваемо приятный альбом. (И все же концовочка могла быть немножко покороче. Фрагменты 8–10 так и просятся, чтобы их объединили.)
Обидно, когда поводом ознакомиться с каталогом группы становится смерть ее фронтмена. Зная все регалии Стива Альбини (конечно же, я говорю о двух браслетах Мировой серии покера, а не о работе над всего лишь одним из лучших альбомов в своем жанре In Utero), мне никогда не было интересно, что он делал в собственном проекте Shellac. Ну вот и встретились…
В отличие от многих предсмертных альбомов, To All Trains нравится мне по той же причине, по которой мне понравился предыдущий альбом Failure. Матерые мужики не стесняются своих рокерских начинаний, но не записывают убожеские композиции, как это делают бесталанные горе-поэты альтернативного рока. Помимо налета старины, здесь еще и прослеживается злость а-ля Soundgarden, причем неприкрытая, ведь Альбини был человеком, который говорил все как есть. Альбом прет на слушателя как поезд, и тут никакие стрелочники не помогут. Если заявлена песня «Scabby the Rat», значит песня будет про надувную крысу. Если уж девушка поет в караоке на «Girl From Outside», но ее сзади не видно, то будет сделан комплимент ее волосам. После такого альбома и такого напора Стиву не стыдно было смотреть в зеркало и умирать в студии. Он даже свой последний трек назвал «I Don’t Fear Hell» — «Я не боюсь ада».
Извините, что прячу описание альбома за эскапистским штампом, но Night Palace — это гребаное убежище. За эти 26 композиции вы уйдете от мира далеко-далеко. Когда вернетесь, поймете, что все мелкие переживания ничего не стоят и перейдете от своих загонов к созерцанию и рутине.
Как Фил Элверум это делает? Он пишет тексты не о цепях, деньгах и славе, а о том, как смотрит за птицами, разговаривает с рыбами и моет посуду. Точно так же, как Дэвид Линч и Марк Фрост рассказывали о маленьком Твин Пиксе, Элверум делает зарисовки из уютного, примитивного и тихого Анакортеса, из того же штата Вашингтон.
Только тишина эта страшная. Она кусается, вырывается и разрывает. Mount Eerie заполняет ее шумами, нестыкующимися строчками и другими отвлекающими факторами. Готовьтесь к тому, что Night Palace — более абразивная версия The Glow, Pt. 2. Наряду с великолепными и оформленными треками вроде тревожного «Huge Fire» или наивно-гитарного «Broom of Wind», вас ждет нечеловеческий тридцатисекундный ор на «Swallowed Alive», после которого к микрофону подойдет маленькая дочь Элверума и зачитает три строчки. И этого ужаса, этой монструозной тишины как будто больше нет. Таких моментов накатывающего беспокойства и мгновенного успокоения на Night Palace — вагон и маленькая тележка. Испытайте их, даже если косо до этого смотрели на название Mount Eerie.
После дебютного альбома Magdalena Bay я клялся и божился, что никогда не буду слушать эту группу. Я думал, что все сошли с ума, ставя им такие высокие оценки. Imaginal Disk тоже понравился не сразу, но с каждым разом песни расцветают, за полгода прослушивания ваша любимая композиция сменится пятнадцать раз, и цикл начнется заново. Этот калейдоскоп — достойная замена моим любимым и расформировавшимся Chairlift (да здравствует Кэролайн Полачек, но ее сольный каталог не совсем однороден).
Imaginal Disk настолько хорош, что хочется плакать. Не понимаю, как он может быть таким сладким, но не приторным. Таким громким, но не оглушающим. Таким ярким, но не ослепляющим даже без солнечных очков. Это сахарная вата на палочке и во рту, это сахарные и липкие пальцы, которые нельзя не облизать. Привлекательная ленивость «Killing Time» заставит даже самого продуктивного человека лечь на кровать, ничего не делать, мечтать, плавать в облаках, махать руками, как если бы это была девочка из попсовых клипов из нулевых. На припеве «Death & Romance» плавно танцевать научится даже самый негибкий офисный работник, сорок часов не вылезавший со своего места. Ну а «Tunnel Vision» — это вершина альбома, где медленно горящая влюбленность с мучительно терпким ожиданием первого поцелуя перетекает в путешествие со скоростью света.
Не буду повторять избитую фразу brat summer, потому что с альбомом познакомился не летом, а осенью. И даже под хрустящие листочки он все еще хорош.
Я не настолько фанатею от BRAT, как бОльшая часть интернет-сообществ, потому что такой клубный EDM — далеко не мой профиль, а творчество PC Music мне заходит максимум в 50% случаях. Например, мне сразу не понравился первый самоуверенный сингл-жестянка «Von Dutch», а также закольцованные «360» и «365» с этим напором королевы ночи, сгоняющей всех с танцпола. Но, судя по мякотке альбома, Чарли занимает его заслуженно.
Там, где хорошо, там горячо. Обожаю эти темповые и наивные «Talk talk» и «B2b», где лирическая героиня находится в неопределенных отношениях с человеком, который явно уделяет ей недостаточно внимания. И вообще к черту это все! BRAT возвращается в веселые времена нулевых, только еще громче и шумнее. Эх, если бы мы были посмелее и помудрее тогда, то точно смогли бы взять от того времени по-полной. Если вы ощущаете то же чувство, то вам напрямую в мой самый любимый трек года — «Rewind».
Да, я знаю, что делаю. Я ставлю HIT ME HARD AND SOFT выше BRAT. Билли выпустила этот альбом просто так, без синглов и подготовки. Мне нравится этот сильный ход, которым она постаралась доказать, что может собрать шумиху и без полноценного роллаута в отличие от исполнителей похожего калибра, размахивающих восемнадцатью разными делюкс-версиями. И ведь получилось и альбом хороший записать, и в TikTok’е засветиться с очередным весенне-летнем хитом «BIRDS OF A FEATHER».
HIT ME HARD AND SOFT понравился с первого же прослушивания. Видимо, своим диапазоном. Сентиментальный и ранимый «SKINNY», борзый «LUNCH», громкий гитарно-балладный «THE GREATEST», бэдгайный «THE DINER» (кстати, как и в «bad guy», здесь у Билли хорошо получается высмеять позорных мужиков; в этот раз песня про больного преследователя), босса-новный «BITTERSUITE». Да даже «WILDFLOWER» — это какое-то невероятное откровение, в котором она разговаривает с бывшей своего парня и склеивает ее разбитое сердце, как если бы она была мудрейшей женщиной як Фиона Эппл со своим «Newspaper».
Билли не черпает настроение из одного колодца — она переодевается и переобувается, что наиболее заметно в рваном «CHIHIRO», где хватает места и отчаянным крикам в никуда, и тоненькому вою. Продакшен Финнеаса как всегда не поражает воображения, но мелодии ложатся мягко, будто на свежую перьевую подушку. HIT ME HARD AND SOFT — приятный и обволакивающий по ощущениям, смелый и полноценный по мысли, не более того, но этого достаточно от 22-летней поп-исполнительницы, чей лирический потенциал только проклевывается.
Кажется, я единственный, кому нравится этот альбом. Все те, кто выдает In Waves высокие оценки, считают, что им должен нравиться этот альбом, потому что его сделал Джейми. Да, это не выстрел конфетти, которым был In Colour, но, как по мне, новенький релиз добрее и приятнее. Чего только стоит посыл «мир, дружба, жвачка» на «Treat Each Other Right». И кажется, что если нам никто не может помочь, на помощь всегда приходит музыка, тем более такая простая и дрыгательная, как хаус.
В гостях у Джейми все кажутся милыми и хорошими. Он как заправский хозяин и продюсер всех выставляет в лучшем свете. Я никогда не был в восторге от творчества The xx и сольных стараний Роми и Оливера Сима, но их совместный трек «Waited All Night» звучит так, как будто троица не виделась эдак два десятилетия и возобновила работу, усевшись в студии как влитые. Очень симпатично рисуется трогательный любвеобильный образ лирического героя, который затем самозабвенно зажигает на дропе «Baddy on the Floor». Мне ужасно не нравится Робин, но на «Life» она искренне благодарит Джейми за то, что дает ей жить на своем треке, и от этого коллаборация только выигрывает и не кажется галочкой в резюме.
Единственный минус In Waves — обложка, рябящая в глазах каждый раз, когда видишь ее в интернете или на экране плеера. Вот от обложки Currents (который, кстати, так же, как и In Colour, вышел в 2015 году) так голова не болит.
Последним бы делом подумал включать альбом солиста группы Geese, особенно с таким названием. Не услышал бы тогда завывания молодого Ника Кейва, если бы он свои нынешние баллады писал в теле двадцатидвухлетнего себя.
Кэмерон Винтер представляется пьяным гулякой с отвратительно монотонным голосом, но как только вслушаешься в его печальные и абсурдные истории, стыдно отворачиваться. Творческий кризис он сравнивает с раком черепа и избиением укулеле на песне «Cancer of the Skull». Поет о женщине, которая, несмотря на все его поиски приключений на одно место, безо всякой интимной привязанности помогает ему выбраться из писательской и алкогольной дыры — именует он ее одиссеевской Навсикаей («Nausicaä (Love Will Be Revealed)»). Есть еще какая-то Нина, и он и мизинца ее не стоит, но это почему-то служит доказательством существования бога на «$0».
Heavy Metal — несерьезный, разнузданный альбом, при этом остающийся каким-то удивительным образом стеснительным. Ни один инструмент не хочет перекричать этот кошмарный вокал, но есть в этом откровении определенный шарм.
Неуверенным дебютантам достается деревянная медаль. English Teacher — группа для нитакусиков среди нитакусиков, которым надоели одни и те же имена: Black Country, New Road; black midi; Squid и др. English Teacher — скрытнее. Лирику на This Could Be Texas нужно копать и копать, вскрывать, выкорчевывать. English Teacher не показывают, насколько они крутые и дружные, в отличие от рубаха-парней и девчонок из того же BC,NR. Они секретные агенты среди охотников за славой.
Приятно, что порог для вхождения в этот альбом достаточно низкий. Пусть каждая песня и похожа на неразгадываемую загадку, они как натянутая тетива, которую обязательно отпускают. А на коротком катарсическом припеве «The World’s Biggest Paving Slab» определенно слышатся их британские коллеги-лауреаты Mercury Prize — вполне себе попсовые Wolf Alice. Да и легкий аутотьюн с повторениями на «The Best Tears of Your Life» разбавляет кашу из многочисленных жанров.
Но все-таки название группы дает о себе знать. Уж очень ребята серьезные и поучающие. На «Broken Biscuits» Лили Фонтэйн строгим голосом зачитывает прогноз погоды по всему миру: с неба будут падать не капли дождя, не фрикадельки, а поломавшиеся печеньки. Нескончаемый напор особенно заметен на центральной композиции альбома «I’m Not Crying, You’re Crying», служащей плохо скрытой панической атакой. «Not Everybody Gets to Go to Space» — отличный ответ будущему космическому девичнику с Кэти Перри на борту, потому что «если бы все могли съездить в космос, всем было бы лень прибирать». Эта гениальная, на мой взгляд, строчка показывает, каков лирический потенциал Фонтэйн, которая пусть «лицом и подходит для “R&B”, и слушала выступления на Colors чаще, чем на KEXP», но голосом не вышла. Если это первый альбом English Teacher, то за следующий они автоматически получат Пулитцеровскую премию.
(На самом деле, я выбрал данный альбом, потому что иногда преподаю английский язык. Все куплено. Можете расходиться.)
Расстраиваться из-за распада black midi не стоит. Джорди Грип буйствует еще хлеще на своем первом сольном проекте. Только за «Holy, Holy» можно ставить The New Sound на первое место, но так не работает. Грип настолько дерзок и омерзителен, что его бы хаял сам Фрэнк Заппа, но про себя бы думал, что этот чертенок все делает правильно.
Грип кидает нам вызов с самого начала, с «Blues». Слушатель чувствует себя боксерской грушей под хлесткими ударами оскорблений со стороны солиста. Выбивается вся дурь и мания величия. Всем все равно, ты никто, ты умрешь, никакой ты не артист и не умный, и не интересный — уже и не поймешь, то ли Грип придумал себе лирического мальчика для битья, то ли обращается к себе сам во флагеллантском порыве.
Как бы то ни было, в альбоме лихо высмеивается показушная мужественность и самоуверенность. Чего только стоит уже упомянутый «Holy, Holy» первая, игристая половина которого — это типичная барная сцена, где девушка подсаживается к богатому и влиятельному мужчине, а во второй, растерянной и искривленной половине мы узнаем, что он заплатил ей за выполнение сценария своей сексуальной мечты, в итоге даже не воспользовавшись услугами до логического завершения. Куда лучше влюбиться в эту работницу и представить себе повседневную жизнь с нею до мельчайших деталей — такой привет оскароносной «Аноре» передает волшебный «As If Waltz» из самых милых бродвейских мюзиклов. Как вы понимаете, заканчивается этот брак плачевно, но из него хотя бы вырастает 12-минутный «The Magician» — кульминационный клич Грипа, его собственный «Basketball Shoes».
Есть и более разрушительные последствия мужиковатости: деспот разрушил мир, лишь бы показать свою любовь на «Through a War»; отец уехал от семьи и кризиса среднего возраста на «Motorbike», где в микрофон паникует солист крутейшей группы HMLTD (это если вам надоел гоблинский голос Грипа).
А теперь представьте, что проходит The New Sound под знакомые риффы и повторения black midi, только сверху приправляется латиноамериканской сальсой, придающей ритуалам самобичевания абсурдную и даже торжественную танцевальность. Рок не умер — он просто заболел чумой.
Джошуа Тиллман продолжает быть главным читером списков «Музыкального Викинга». Все его последние четыре альбома побывали в ряду лучших. У него уже было третье место за Pure Comedy в далеком 2017-м (хотя сейчас я бы его поставил пониже, а God’s Favorite Customer годом позднее — повыше). И вот теперь второе. Было бы замечательно и символично наконец отдать ему золото, ведь Mahashmashana стал последним альбомом под полюбившимся псевдонимом FJM, а этот пост может стать последним в истории «Музыкального Викинга». Но сказке не суждено случиться.
Mahashmashana — это типичный Тиллман, газ в пол. Он все еще любит себя перед микрофоном, все еще записывает неприлично длинные песни, которые вопреки всем законам действительно кажутся оправданными в своей продолжительности. Первая, заглавная песня с альбома уже звучит кульминационно, как если бы она сама была последней: строчка yes, it is подтверждает, что это все, что это конец. Но сначала нас ждет самый танцевальный и нескучный набор из семи треков.
«She Cleans Up» — опасный, современный, дерзкий эквивалент «I Can’t Dance». И не думайте останавливаться после припева: там вас подопрет внезапный саксофон, а темп композиции не спадет. Примерно в том же ключе проходит «I Guess Time Just Makes Fools of Us All», под который вы топаете ножкой, даже не осознавая, что пошел седьмой куплет.
Тематически Батя Джон продолжает сетовать на все и вся, но мне больше всего нравится «Mental Health» — нападка на индустрию психотерапии и заботу о себе, которые, конечно, нужны и важны, но превратились в какой-то абсолютный бич и плацебную панацею, выманивающую деньги из набитых карманов. Это безумно красивое заявление о том, что легко все спихнуть на менталочку, на поиск себя, на трудности самоидентификации. Тиллман признает, что психическое здоровье — это важно, но складывается ощущение, что мы бесимся с жиру. На самом деле с нами все хорошо, но мы вечно слушаем грустную музыку, жалеем себя, поддаемся грустинке, чтобы снова почувствовать себя беспомощной маленькой песчинкой. И вообще нет ничего страшного в том, чтобы быть хотя бы немножко ненормальным. А то ведь так ни книгу стоящую не напишешь, и альбом не запишешь.
Как, если не сумасшедшинкой, можно объяснить психоделическое погружение на припеве «Screamland», с которым может сравниться только переход на рэдиохедовском «Reckoner» или эффект сомы из «О дивного нового мира»? Но, как это обычно бывает, Father John Misty спускается до фортепиано и записывает балладу «Summer’s Gone», завершающуюся обращением к своему ребенку: «Ешь ты персик или сдираешь коленки, время больше не может достать меня». Мило. Нагулялся бард. Бард может уходить.
Ради такого сильного завершающего альбома стоит и его мудреное название запомнить.
Никогда бы не подумал, что буду воспевать Vampire Weekend. Никогда не нравилась эта группа, никогда не понимал, что в них такого легендарного, да и предыдущий Father of the Bride был надоедливой мушкой в глазу. Only God Was Above Us прокрутил пару хрупких, тонких шестеренок в моей голове, и я понял, что это идеальный, отшлифованный альбом с дистиллированным инди от умного и тонкого человека.
Я влюбился в этот альбом во время первого прослушивания «Mary Boone». Я ехал в родительский дом на автобусе. Предыдущие семь песен уже погрузили меня в сепийный антураж, а на паузу нажимать не хотелось. Да, раздается все тот же фальцет Кенига, но раздается он издалека — он пытается докричаться до слушателя, как галеристка Мэри Бун через маленькую решетку под потолком тюремной камеры. Это приятно-беспомощный клич человека, переехавшего в Нью-Йорк за славу и деньгами, но, как и тысячи сотен других простачков, не получил искомого и одновременно потерял нажитое. Пока Джеймс Мерфи из LCD Soundsystem с любовью проклинает Нью-Йорк, Кениг относится к провалам в большом городе как настоящий романтик: только послушайте переходы после первых двух припевов — поймете, о чем я. Первый расцветает и одуванчиком щекочет нос, но второй, подкрепленного вылетающими из пазов клавишами, опьяняет и телепортирует на Бродвейский мост.
И это только одна песня. И это не упоминая многочисленные русскоязычные приветы на улюлюкающе-балалаечном «Pravda». И обнадеживающий, самый длинный в истории Vampire Weekend трек «Hope». И это три завершающие песни альбома, которые традиционно считаются самыми слабыми на большинстве пластинок. А ведь есть еще три белых коня на букву C: заискивающий «Classical» о том, какие культурные артефакты войдут в историю; заботливый «Capricorn» о странной судьбе козерогов; немного пришибленный «Connect», потерянный между жанрами на искривленной прямой времени.
Пока все купались в brat summer, я вшивал Only God Was Above Us в свои летние прогулки и пробежки, и теперь запахи резины и испаряющегося асфальта еще долго будут ассоциироваться с этим альбомом.
Если вам понравился этот материал, подписывайтесь на автора:
