Low, контролирующие хаос

Low — авторы непередаваемого звука. Он душит. Он выжимает соки в барабане стиральной машинки и стирает в соковыжималке. Но так было не всегда.

Double Negative заставил всех говорить о Low после долгого перерыва. Якобы неожиданный переход из слоукора в абразивный и застревающий эмбиент-поп назревал как с творческим ростом исполнителей, так и с нарастающим мировым хаосом.

Этот текст, надеюсь, успешно разбирается в двенадцати пластинках группы из Дулута, но найти подходящий и окончательный эпитет для HEY WHAT так и не представится возможным.

Взлет-сюрприз

О Low говорили давно. О Low заговорили недавно.

Супруги Алан Спархоук и Мими Паркер — обладатели самой необычной и неторопливой карьеры. Каждый исполнитель переосмысливает свое творчество или врет, что переосмысливает, но Low сделали это грациозно. За 28 лет карьеры они записали 13 студийников. Им недостаточного одного альбома, чтобы погрузиться в новый звук. Они не меняют свои планы сломя голову. И все равно умудряются их менять.

В 90-е Low стояли у истоков жанра «слоукор», который прозвали едва ли не в их честь. А в 2018 году они записали Double Negative — удивительный альбом, который можно слушать и чтобы получить долю тревоги, и чтобы снять ее. Он подобен подъезду, который зимой согревает, а летом охлаждает по приходе с улицы. Определенно лучший альбом того года.

Low ждали 25 лет (серебряная свадьба, кстати), когда нас наконец-то поработит информационная революция. Цифровая паника набирала обороты с трамповского 2018-го по пандемический 2021-й. При этом альбомы Double Negative и HEY WHAT неохотно перенимают такие эпитеты. Они существуют самостоятельно, без надуманного контекста, натянутого транспарантом музыкальными журналистами.

Столкновение человечества с технологиями — пожалуй, главная тема последних двух альбомов Low. Познавшие простоту девяностых и сохранившие свое религиозное спокойствие в современном мире, Low теперь сами с помощью машин заставляют музыку распадаться. Спархоук называет этот процесс, имеющий место на HEY WHAT, местью:

«Я хочу видеть, как ломаются технологии — точно так же, как они сломили меня».

Алан Спархоук 👨‍🏭 🔨 💻

Одна сатана

Семейный бизнес — дело тонкое, но продаваемое. Мир с затаенным дыханием следит за терками Галлахеров в Твиттере. Настоящие музыкальные нерды ждут, когда им пригодится знание того, что Kings of Leon состоит из трех братьев и одного кузена, скованных одной фамилией. Когда мы говорим о сестрах, мгновенно вспоминаем троицу HAIM, The Pierces и First Aid Kit. А уж пообсуждать, является ли Билли Айлиш «продуктом» своего брата Финнеаса — это святое дело.

Но не так просто вспоминаются коллективы, в которых бы без проблем уживались супружеские пары. Без шур-мур с последующим разводом. Из подкорки достал The Besnard Lakes и Skillet, прости господи. Аrcade Fire пришлось гуглить. А Нэнди Роуз Планкетт (Half Waif) пришлось уйти из Pinegrove, чтобы выйти замуж за Зака Левина. Остальными вариантами помогайте в комментариях.

И даже в этом ряду Low — аномально обычные. Алан и Мими знакомы с девяти лет. Это бросается в глаза даже по текстам интервью: они заканчивают реплики друг друга. Нельзя сказать, что они похожи. Голоса у них разноватые. Но когда они попеременно выступают в композициях, чувствуется, что они одного поля ягоды.

Алан не сидит на месте и в шутку считает, сколько у него было душевных недугов. Ему свойственно, так как он отдается всему на сто процентов и является главной движущей силой группы. Спархоук временами сходит с рельсов. Записывая Trust (2002), он только и думал что о смерти, а между 2005-м и 2007-м годами возомнил себя антихристом и оставил две самые громкие и неоднозначные пластинки The Great Destroyer и Drums and Guns.

Держаться на плаву Алану помогает музыка и, конечно же, скромная и кроткая натура супруги. Мими — само спокойствие. Она никогда не подведет, к ней тянутся другие. Она не ищет славы, не любит громкую музыку. Ее эмбарго выполняется беспрекословно: Low никогда не делали «настоящий» рок.

К пятидесяти годам двух детей уже недостаточно, поэтому недавно Спархоук и Паркер завели собаку и ударились в садоводство. Окучивая и копая, супруги поняли, что нам подвластно не все и вообще глупо думать, что мир делится на черное и белое. Красота жизни в том, что наше окружение существует не просто так и мыслится не просто так. Не эти ли мудрости доносятся с Double Negative?

Алан до последнего не хотел сниматься для промо, чтобы не показаться страшненьким фермером. Теперь он не расстается с джинсовым комбинезоном. Три года назад это не было заметно, но теперь очевидно: Алан серьезно постарел. Опустил волосы, отрастил усы, подсел на Нила Янга… Теперь он учит школьников играть на гитаре и пропагандирует им атомные привычки и развитие личности. Так и до монологов на лавочке недалеко.

Все, как у людей. Только вот есть загвоздка, единственный выверт на бренде Low. Алан и Мими — мормоны.

Это слово часто всплывает в текстах о группе, как заусенец на поверхности дерева. Забавно, что религиозную принадлежность Брэндона Флауэрса начали активно обсуждать только после недавнего альбома The Killers, а для Low мормонство было чуть ли не надписью на визитной карточке. Фанаты с пеной у рта доказывали о существовании мормонских подтекстов уже на Secret Name (1999). К их великому сожалению Low заявляют, что никогда не смешивали рок-н-ролл с религией.

И немаловажным симптомом семейной группы является неприживаемость басистов. У Low их было четыре. Басисты не чувствовали себя третьими лишними — напротив, они оказывались не членами группы, а членами семьи. Неловко получалось. Этот статус явно понравится не всем, особенно когда чужие тебе люди постоянно меняются вместе со своими креативными виденьями. Зак Салли, который прожил в Low целых одиннадцать лет, во время одной из бесед поймал себя на мысли: «Это мы сейчас говорим о группе или о семье?..» Вот вам и точка кипения.

Не выдержал и Стив Гаррингтон. Ушел после Double Negative. К HEY WHAT супруги остались вдвоем, впервые с начала существования группы. Интересно теперь, долго ли проживет с ними продюсер Би Джей Бертон. Уж слишком хороши были последние три пластинки Low под его руководством.

Какой он — звук Low?

Редкая птица слушала все тринадцать альбомов Low. Несмотря на плодовитость группы, о ней знают немногие. А те, что знают, зачастую оперируют только двумя альбомами I Could Live in Hope (1994) и Things We Lost in the Fire (2001). Однако дискография Low поражает примерно так же, как траектория Deerhunter. Они записали много добротных альбомов с абсолютно разными настроениями и декорациями, что не свойственно жанру. Какой-нибудь один да понравится.

Беда Low в том, что они слишком серьезны. Поначалу может сложиться ощущение, что их музыка — для умных тетенек и дяденек, которые слушают глубокомысленных бородатых мужиков вроде Elbow. Что ж, если убрать пару букв из их названия…

Но все-таки Low делают музыку для тех, кто не бежит от страха, а смотрит ему в лицо. Не нагло, не со злости, а просто так. Потому что знает, что эта беготня — часть жизни.

Также бытует мнение, что Low понимают только жители территорий с холодным климатом. Скандинавы ведь тоже любят необычную музыку, верно? Может, от холода? Алан и Мими творят в городе Дулут, штат Миннесота — на родине самого Боба Дилана. Забавно, что в Миннеаполисе, столице штата, температура едва ли падает ниже нуля, зимы почти нет, а Дулут всегда накрывает кошмарным морозом. Сами ребята шутят, что у них ковид — каждый год:

«Нет света, проводишь время взаперти. Кажется, что близится смерть, и название всему этому — зима».

Прогноз погоды от группы Low ⛄

Как корабль назовешь, так он и поплывет. Low полностью оправдывают свой псевдоним. Как бы ни противился Алан слову «слоукор», оно по стопам ходит за группой. Этот жанр подразумевает медленные биты, медленные мелодии, медленный темп и минимальную аранжировку. И тут у слушателя два варианта: либо всей дискографии ставить пятерку, либо просить возврата денег, послушав половину одного альбома.

И все же Low разительно отличаются от других представителей слоукора.

Во-первых, только их музыку можно назвать экономичной. Заметьте: не минималистичной. Да, их гитары повторяют один и тот же аккорд — максимум, два. Но еще никто не говорил так много такими малыми средствами. Многие сейчас называют музыку Low завораживающей, средневековой, летаргической, медитативной. Но начало их карьеры я бы описал как кантри-только-очень-грустный, граничащий с пост-панком. Только депрессивный эффект здесь таится в классическом понимании — в комке нервов и клубке тела, а не в размахивании руками и ранних самоубийствах.

Во-вторых, Low, в отличие от Duster и Codeine, продолжили творить. Те записали по два альбома и рады, а Low пошли дальше. (Не совсем верно, ведь Duster вернулся после девятнадцатилетнего перерыва!) Судьба слоукора похожа на судьбу научной деятельности: немножко углубился, а дальше идти некуда. Поэтому ты либо бросаешь это дело, либо меняешь направление, как это сделала Cat Power. Теперь трудно даже представить, что она начинала со слоукора.

В-третьих, никто, кроме Low, не проходил такую грациозную метаморфозу из слоукора в темный, механический… пост-индастриал? глитч-поп? танцевальный рок для андроидов? Считается, что их первые шесть альбомов — взаимозаменяемые. Алан и Мими только оттачивали свой звук. Долго же им пришлось оттачивать… но они шли своим темпом, ровно как и их песни, никуда не торопились.

Вспомнить хотя бы дебютный I Could Live in Hope. Мими приходилось играть на установке одними щетками. Ребята могли максимум рассчитывать на низкий диапазон напольного тома. И это, блин, работало. Тогда независимым исполнителям было чуть проще прорваться на сцену. Первые два альбома понравились узкой нише слушателей, но настолько, что третий выпал на радио. После чего пришел сам Стив Альбини и записал для них второй шедевр — Things We Lost in the Fire. В 2003-м — похвала от Тома Йорка и совместные гастроли. Так пришла первая слава и тут же испарилась. Все-таки люди пришли на Radiohead посмотреть.

Второго всплеска пришлось ждать аж пятнадцать лет. Low раскрутился в стиле проекта «Молчат дома». Логика примерно та же. Людям неожиданно захотелось пребывать в унынии, только по-настоящему, без драматических прикрас и неудобоваримых гипербол. Такую музыку не стыдно включить, когда нужно собраться с мыслями и разобраться в них. Ее слушают даже металлисты. Да чего уж там: под композиции Low рыдает даже ваш школьный задира.

Студийные зубры

Уоррен Эллис (Nick Cave & The Bad Seeds), вспоминая о Low, удивляется двум вещам: насколько они рассудительны и методичны в студии и как они захватывают аудиторию, не используя мощный звук. А Джефф Твиди (Wilco) и вовсе назвал Low одной из лучших американских групп всех времен. Мол, они высоко держат планку для остальных музыкантов, работающих не покладая рук. Что ж, ему легко говорить: в 2013 году Твиди спродюсировал их самый слабый альбом, The Invisible Way.

Шутки шутками, а мы постараемся заглянуть в замочную скважину музыкальной мастерской Low, чтобы узнать, какая магия творилась там.

Чтобы понять всю суть ранних Low, предлагаю послушать завершающую песню их дебютного альбома I Could Live in Hope (1994) — «Sunshine». Одновременно милая и страшенная, песня повествует о прекрасном партнере, которого не хочется потерять. Но поется она так заунывно, что кажется, что произошло нечто плохое: человек не может пережить смерть половинки, а хорошая концовка ждет только на небесах. И таков весь альбом: легкий на поверхности — осаждающийся на глубину. Эти душераздирающие композиции обычно передаются под сухим панком или громким хардкором, а с хвоста спокойных удавов Low выходят угрожающими, интроспективными, голыми.

На следующем Long Division (1995) Low решили повторить пройденное, поэтому он получится не таким затягивающим, как предшественник. Куда больше шума наделал The Curtain Hits the Cast (1996) — самый темный из первой троицы альбомов. Low удивили всех четырнадцатиминутным экзистенциальным хоррором «Do You Know How to Waltz?». После нее так и хочется задаться вопросом: «А что, это все? Дальше-то как жить?» Какое же счастье, что это предпоследний трек, и после него есть жизнь.

Альбом с цветочками на обложке под названием Secret Name (1999) прошел незаметно, а ведь именно его можно считать подспорьем для современного положения Low. В нем поубавилось грусти, добивались извилины, даже гитарки прорезались, чтобы передохнуть от душащих вибраций. Анемичный Secret Name не знает, что такое тлен. Алан и Мими уже довольствуются пасьянсом, разложенным судьбой. Красота в рутине — уже здесь. Бывший главный редактор Pitchfork Райан Шрайбер пользовался этим альбомом в качестве обезболивающего, когда ему выдирали зубы мудрости. Странный он, ведь Secret Name — это парадоксальная пластинка с колыбельными, которые не дают нам заснуть.

На этом этапе жизнь Low круто повернулась. Их заметил Стив Альбини. И помог им записать свой OK Computer. Имя ему было — Things We Lost in the Fire (2001). Это лучший альбом для знакомства с группой, ведь в нем прекрасна каждая песня. Их не нужно выслушивать, всматриваться, выискивать. Они не стоят на месте, сами себя разнообразят и бросаются в уши. Вокальные гармонии были доведены до идеала, к спартанскому набору добавились пианино, духовые и сэмплеры. Здесь вы услышите «Dinosaur Act» — заслуженно самую известную композицию Low, от которой загораются глаза, города и разбитые лампочки на лестничной площадке.

Последовал Trust (2002) — наименее значимый альбом в дискографии Low. Оно и не удивительно, ведь после шедевра тяжело записать что-либо достойное. Достигнув триумфа, Альбини удалился. Сводить пластинку сел Чад Бейкер. Альбом получился кеоднородным, без прежнего хай-фая. Но именно он продиктовал новое направление в творчестве Low. Алан и Мими поняли, что могут творить в студии. Да, они сильно затягивали первые треки, но задействовали большие по их меркам аранжировки. Первые постукивания «John Prine» нашли себе место и в Double Negative; гитарная «Canada» стала фестивальным хитом; «Last Snowstorm of the Year» с легкостью мог появиться на добротном альбоме Okkervil River еще до того, как Уилл Шефф начал продвигать сторителлинг в своем творчестве.

А дальше — психоз. И два неоднозначных альбома: The Great Destroyer (2005) и Drums and Guns (2007) — один безумнее другого. Алан утверждает, что его душевное здоровье пошатнулось еще на Trust, на фоне рождения ребенка и одновременно грянувшего тура. А тут еще новый продюсер в лице Дэйва Фридманна и контракт с лейблом Sub Pop. Антихристу Спархоуку осточертела музыка. Тексты стали более понятными, но глупыми. По словам очевидцев, Алан «забыл все слова и сжег гитару со зла». Он сорвался с цепи, ни в чем не видел смысла: ни в образовании, ни в музыке, ни в деньгах, ни в работе.

The Great Destroyer стал первым и единственным случаем в карьере, когда Low вопреки своей философии записали рок. Они как будто предали себя, перестали верить в слоукор, в свою формулу. Новый гранжеватый звук доносится уже с первых нот «Monkey», а чем выше громкость, тем меньше мы слышим Мими Паркер. «Step» вообще заходит на территорию попсы, так как музыка впервые звучит громче самих Low — и это не комплимент. Эти плоские, ревущие гитары просятся на альбомы посвежее, но пока прячутся за густыми туманами обработки.

Алан считает Drums and Guns главным своим достижением. По моему скромному мнению, этот наполовину готовый альбом лишен направления. Low разозлились на музыку и создали гадкого утенка своей дискографии — темного, без просвета, со странными сэмплами а-ля The Books и садистскими дронами. Вершиной сумасшествия стал клип к песне «Breaker». Чтобы показать антивоенный посыл пластинки (см. Иракская война), Алан, одетый в китель, давится, пожирая целый торт на скорость. И все-таки ему виднее. Ведь электронщина Drums and Guns — не что иное, как закладки для будущих достижений Double Negative.

Если безумие — гениально, то здравие — обыкновенно. Спархоук излечился и вернулся уставшим. Фанаты не могли понять, что с группой не так на C’mon (2011). Этому альбому не хватало ответов и сильной руки: каким бы ни был Фридманн, Мэтт Бэкли не смог стать достойной заменой. Чего уж говорить о Джеффе Твиди, который спродюсировал последующий The Invisible Way (2013). И это все объясняет. Получилось сентиментально, легкомысленно, по-деревенски. Альбом не вытащила даже восхитительная Мими Паркер, расцветшая под громкие клавишные и отчетливые гитары.

А что потом? А потом пришел Би Джей Бертон.

Точка отсчета, или Обязательно для прослушивания

Не можете насладиться HEY WHAT? А не надо перепрыгивать школьную программу. Вы сначала Double Negative послушайте. Без такой подготовки вы выключите новый альбом на первых двух треках. А чтобы понять, откуда растет Double Negative, нужно слушать Ones and Sixes.

Первое сотрудничество с Би Джей Бертоном прошло на ура. К 2015 году у продюсера еще не было опыта работы с Джеймсом Блейком и Bon Iver. Максимум, чем он мог похвастаться, — это пригоршня треков Lizzo, о которой тогда тоже никто не знал. А потом как плотину прорвало: помимо двух высокорослых мужчин (Блейк — 196 см, Вернон — 191 см) с ним работали Banks, Empress Of, Charli XCX, Тейлор Свифт и Кейси Масгрейвс. И возрождение Low — его заслуга тоже.

Ones and Sixes является настоящим предшественником Double Negative не только согласно хронологическому порядку, но и по подобию айсберга, разрушившего «Титаник». Обратите внимание на эти колкие биты, западающие глюки, громкие электронные перкуссии. Альбом поистине живой и металлический (не путать с жанром): так бы звучали платы в мониторе с электронно-лучевой трубкой, если бы умели делать музыку сами по себе.

Единственное, что может смутить в Ones and Sixes, — это баланс звуков. Иногда кажется, что кто-то проехался по переключателям или что наушник выпал. Группа с названием, переводящимся как «низкий», оказалась вовлечена в так называемую «войну громкости». Многим не понравилось это противоречие. Однако Ones and Sixes поражает своей детализированностью и даже дотошностью. Мастерство не пропьешь. Его можно только распить на тройку с Бертоном.

…

Наступает сентиментальный момент. Тяжело говорить об одном из самых любимых альбомов десятилетия. Не представляю, как чувствовали себя сами Low. Двадцать пять лет они готовились к великому альбому, если не считать ранних слоукорных успехов, коих Алан успехами и не считает. Double Negative наводит столько шума, что уже не знаешь, какие инструменты могли издать такие звуки. И при этом его не так много, чтобы он напрочь заволакивал уши.

Double Negative — альбом, существующий в абсолютном вакууме и заключающий в себе «апокалипсис цифровой эпохи». В этой чашке Петри заключена болезнь современности. Чтобы послушать альбом полностью, нужно отрешиться от всего, вскрыть все свои сомнения и слабости. Double Negative требует серьезной работы слушателя. Но стоит его понять единожды — и вы будете возвращаться к нему как к хорошему другу или учителю и поблагодарите его за то, что он побывал в вашей жизни.

Наиболее далекий от чистого и непорочного триумфа Things We Lost in the Fire, Double Negative представляет собой более плоскую версию Kid A, если продолжать дискографическое сравнение Low и Radiohead. Эту музыку назвать попсовой не повернется язык, даже экспериментальной, а для индастриала она слишком красива. Насколько может быть красивой музыка из счетчика Гейгера во вселенной Fallout.

Было бы слишком наивно называть Double Negative пророческим… но не напророчили ли Low беду в лице пандемии? Весь альбом они настаивают на том, что нужно найти новый способ. Новый способ делать что? Кормить хаос, обустраивать или игнорировать его?

Как бы то ни было, искать смысл в музыке Low бесполезно, ведь они пишут песни ненамеренно. Задача Алана и Мими — запечатлеть то, как они чувствуют себя. В горе и в радости, как в той самой клятве. А что это все значит — не так важно.

Наконец-то о HEY WHAT

HEY WHAT — завершающая часть триптиха. То же ремесло, тот же продюсер, новый вокабуляр. По первому синглу «Days Like These» стало понятно, что в музыке Low появилась капля блаженства. И что они, простите, поимели звук.

HEY WHAT граничит между отчаяньем и наивной надеждой. Надеждой в то, что, может быть, если я немного подышу и закрою глаза, то, открыв их, увижу… нет, не Эдем или «дивный новый мир», а свой собственный дом в целости и сохранности, свой район — в чистоте и безопасности, свой город — в улыбках и возможностях. И так можно идти до самой Вселенной.

Слушаешь HEY WHAT и думаешь, что тебе врали все писатели — современные, классики, фантасты. Таких миров не существует даже на бумаге. Low поднялись на ледник с колючими вершинами, куда не доберется ни один альпинист, лишь бы показать нам ежовые рукавицы вселенной. Под ледником — один надлом и нечто пульсирующее внутри.

Low не стесняются поливать дисторшен на все, что звучит — на вокал и на гитары. Шум, скромный на Double Negative, теперь сбивает с ног. И это не всегда комплимент.

Турбулентность

Слушать «White Horses» на полном серьезе — невозможно. Это все равно что смотреть экшен-сцену, в которой периодически мелькает экран, а герой постепенно приближается к камере. Только эта неловкая сцена и есть весь фильм. Причем фильм под названием «Слендермен», ведь помех становится все больше, и голосов вот-вот и будет не разобрать.

Если убрать визуализацию, лучше не становится: разрезанные сэмплы рывками выдают нервозный бит, похожий на испорченную мастурбацию робота. В самом деле, издается такой железный звук, как будто кто-то бьет кухонной лопаткой по батарее, все чаще и чаще. Вокальные гармонии пытаются отвлечь нас от интимного акта, но даже волшебный голос Мими не выручает.

Я бы рад назвать «White Horses» неудавшимся, но подходящим экспериментом на старте, если бы не последние постукивания, отправляющие перепонки в нокаут. Low как всегда обеспечивают плавный переход в следующий трек «I Can Wait», что обычно похвально, но с окровавленными ушами хвалить не хочется. На треке нет никакого музыкального фона — мы слышим только пост-оргазмическое заикание робота. А заглавная строчка повторяется точь-в-точь, как can’t you see, can’t you see, can’t you see с «Always Up». В общем — халява.

Наиболее перевариваемой композицией из начальных становится «All Night». Мими действительно держит Алана в уздах. Как только в композиции появляется тихий грув, Мими, словно ангел, спускается, чтобы стереть букву P со лба Алана/Данте. Все сходится: Данте всегда клонило в сон от процедуры искупления грехов, наступающей ближе к ночи. Недаром Low предупреждают, что альбом нужно слушать в самое необычное время дня. Либо на слишком ранней пробежке, либо бессонной ночью.

HEY WHAT создает необычные американские горки. Каждый раз, когда они выстраивают кульминацию, слушателя начинает тошнить. Каждый раз, когда они отпускают, слушателю становится легче.

Пост-готика

Привычные Low возвращаются на первом добротном треке «Disappearing». Только добавьте в формулу гитарные раскаты под, вы уже знаете, дисторшеном. Все-таки спокойное состояние — это конек Алана и Мими. Вслушайтесь в куплет, даже если не врубаетесь в текст. Вслушайтесь не в слова, а в ритм. От этого необычного слияния становится прекрасно. Они такие спокойные и стоические, как будто медитируют и сдерживают накатывающуюся волну тревоги, а потом оседлают ее, как австралийские серферы.

«Hey» вносит небольшой сдвиг в построчной поэзии Low. Пунктуационный возглас «хэй» никак не может завести эту монструозную машину. Самое страшное ощущение настает, когда лирика заканчивается, а впереди еще добрая половина трека. Что ж, может, кому-то понравится дрон, вдохновленный Sunn O))). Хотя должен сказать, что эти виброштучки поначалу раздражают, но приятные зазывания Мими возвращают интерес. Она звучит здесь, как Анна фон Хаусвольф, которая предала готику и приняла мормонизм.

В тему вписался и инструментальный «There’s a Comma After Still» — короткий трек с раскручивающимся механизмом. Как и любая хорошая интерлюдия, он в самом деле выполняет роль запятой. Как если бы бессонная ночь пришла нежданно, даже после хорошего, казалось бы, дня.

Повреждение

В английском языке есть прилагательное corrupted. Помимо очевидного значения ‘коррумпированный’, оно используется при описании чего-либо сломанного, искаженного, поврежденного. Если бы ваш экран покрылся пикселями, а жесткий диск перестал открывать файлы, вы бы обратились к этому слову. Обращусь к нему и я, чтобы описать два трека с HEY WHAT.

С надцатого раза гармонии «Days Like These» кажутся божественными. Размеренность снова выигрывает. На межкуплетном переходе струны до того приятны, что в первый раз за долгое время хочется взглянуть на небо, порадоваться птичкам. Кажется, что весь мир вокруг вас сошел с ума, а вы сохраняете здравый смысл. Ничему не удивляется и лирический герой. Он знает, что жизнь может быть еще хуже, но главное — сохранять собственное начало.

И все было бы хорошо, но тут Алана с Мими забирают аниматроники из «Five Nights at Freddy’s». Группе исполнилось 28 лет, и именно сейчас они надумали нас пугать. Эти поврежденные силуэты продолжают композицию как ни в чем ни бывало, но мы-то знаем, что что-то не так.

А потом… спокойствие. Абсолютный штиль. Дыхательные упражнения. Боже, как же мы уплываем в завершающей части трека — венецианским гондолам не тягаться. Мне нужно вести это описание вечно, чтобы вы поняли, насколько оно долгое и трансформирующее. Но лучше просто включить трек и погрузиться в него.

На похожих руинах отстроен «Don’t Walk Away». Он в прямом эфире избавляется от всех локаций и декораций. Остается только диалог Алана и Мими. Обычно им мешал басист, но теперь они остались наедине. В припеве можно разговаривать о многолетней совместной жизни и делении одной постели. И о сегодняшней ссоре. В каком бы настроении они ни были, как бы злы ни были друг на друга, каждый день они заканчивают с молитвой, тем самым отпуская превратности прошедших суток. И мы стали свидетелями этой молитвы.

Ты не получишь, чего хочешь

В том же 2018-м нашумел бездонный альбом Daughters — You Won’t Get What You Want. Сопротивление бесполезно, безнадега постоянна. Ту же идею доносит уже упомянутый «Days Like These», только помягче, не размазывая слушателя и не бросая его из стороны в сторону, сверху вниз. Он просто намекает, что расслабляться нельзя. Если тебе слишком спокойно, значит рано или поздно что-то пойдет не так. Это лишь затишье перед бурей. Никогда не будет казаться, что ты добился всего. И с этим неудобным чувством нужно смириться.

«Days Like These» повторяет известную истину: сколько дашь, столько и возьмешь. «More» высмеивает этот тезис. Он льется из уст человека, который отдал уже слишком многое, а в руках у него шиш с маслом. Трек построен на качелях злости и смирения. Верх берет более рОковая сторона Алана — художника, рисующего агрессивными мазками. Гитарный рифф как будто бы произведен в обратную сторону и все равно имеет смысл. Запевы «ла-ла-ла» в стиле скандинавского фолка зовут в марш с шашками наголо. Вокруг свистят пули, как вокруг Лермонтова на коне. А к черту… Все равно погибать.

На Double Negative была замечательная композиция «Poor Sucker» о маленьком человеке, лежащем на дне озера. Low вспомнили о нем на завершающей «The Price You Pay (It Must Be Wearing Off)», тем самым обеспечив последовательность альбомов. Лежание на дне и попытка подняться обратно — это расплата за выбор неправильного пути.

Вроде бы ничего необычного, но глухой смычок намекает, что вот-вот будет мясо. Включается обратный отсчет, но кульминация откладывается. Low хотят поговорить с нами подольше. Они хотят дать нам жизненный урок и не отпустят, пока не расскажут его полностью.

«Выслушайте нас», — говорят они. — «Да, мир абсурден. Да, жить тяжело. Да, вы этого не заслуживаете. И вот вы нам всяко не поверите, но жить надо. И жить — хорошо. И делить жизнь с кем-то — тоже хорошо, хотя и кажется, что отдал уже всего себя внутренним и внешним демонам».

Едва они передают последнее послание, наступает освободительный барабанный полк. Под него хоть шоу «Последний герой» начинай. Полторы минуты идет дикий резонанс, перерастающий в землетрясение… и ничего. Все пропадает. Как будто бы наступил конец света, а жизнь все равно продолжается. Видимо, так и надо.

Вердикт

Разрушая, они создают. В студии Low избавляются от всего лишнего, как если бы прибирались в комнате, чтобы оставить только необходимое и навести чистоту сознания. HEY WHAT затрагивает тему ограниченных человеческих ресурсов. Low напоминают нам, что иногда мы можем «закончиться», перегореть.

Не могу перестать сравнивать Low с Radiohead, ведь HEY WHAT — это их The King of Limbs. Ребята проверяли границы музыки, но, по-моему, перебрали. Первые прослушивания Double Negative тоже вызывали отторжение, но я все равно не представляю, как переслушивать этот альбом. Выигрышные моменты HEY WHAT приходятся на критические моменты, когда композиции разбиваются на наших глазах. Слушатель буквально напрашивается на разрушение и хаос, а для такого нужна сила духа.

Поражают и высокие оценки критиков, продиктованные, видимо, общими заслугами и храбростью исполнителей на третьем десятке карьеры. Ведь если посмотреть на дискографию Low, у них и прежде хватало экспериментов. Не всегда удачных, но было видно, чего они хотят добиться. Здесь же, особенно на первых двух композициях, шумящие акценты в лучшем случае расставлены в случайном порядке, в худшем — чтобы отторгнуть слушателя.

Как и критиков, меня подкупает не столько альбом, сколько сама парочка. Они не просят внимания, как многие другие. Они просто работают. Low смогли раскрутиться не только в эпоху, когда независимые лейблы катались в масле, но и сейчас, когда умным и взрослым делать на сцене нечего.

HEY WHAT, может, и получает семерку. Но дискографии Low я ставлю жирную десятку.

---

Спасибо за чтение! Всем выжившим до конца текста полагаются бонусы!

🎁 Плейлист «Эволюция Low: вместо тысячи слов». Он состоит из десяти композиций с десяти разных альбомов Low. В чем подвох? Название каждого трека состоит из одного слова. Вот вам и экономичность.

🎁 Графический путеводитель по дискографии Low. Прочитали текст и все еще не уверены, с чего начать? Откройте изображение и выберите свой путь по пластинкам дуэта. Этот флоучарт обеспечит вам наиболее приятное знакомство с Low. Также доступна англоязычная версия (English version).